Планы на осень: 10 лучших книг по мнению Лизы Биргер

Арт Шпигельман

Маус

Купить

Лиза Биргер по просьбе The Village выбрала десять важных книг осени. Среди них - три книги издательства Corpus: новый роман Владимира Сорокина "Теллурия", легендарный комикс Арта Шпигельмана "Маус" и "Нота. Жизнь Рудольфа Баршая, рассказанная им в фильме Олега Дормана".

Параллельный сюжет творчества Сорокина — наблюдать, как из маргинальных авторов-концептуалистов, ещё десять лет назад дразнивших туповатую путинскую молодёжь, он постепенно превращается в главного, всемирно признанного русского автора, получает серьёзные премии, входит в шорт-лист международного "Букера" и что именно к нему чаще всего обращаются за комментарием о сути литературы и будущем человечества. Его картинка России завтрашнего дня, нарисованная в "Дне опричника" и "Сахарном Кремле", с её православной опричниной, жизнью за царя и пожирающим Россию Китаем, постепенно начинает сбываться, — теперь давайте посмотрим, что будет с Европой. А Европе "Теллурия" обещает новое Средневековье, кентавров и псоглавцев, карликов и великанов, которых объединяет стремление к новой Земле обетованной — богатой волшебным металлом, приносящим счастье, республике Теллурия. По большому счёту всё как и всегда у Сорокина: триумвират власти, насилия и наркотиков. Причём власть и насилие являются лишь способами добраться до более лучших наркотиков, а наркотики становятся лишь способом смириться с насилием и властью. Сам Сорокин тоже тот ещё наркотик: все эти придуманные им слова, все измерения его новой реальности затягивают не меньше.

Одна из главных книг XX века приходит к нам с чудовищным опозданием, уже в статусе школьной классики — или скорее университетской, потому что каждый второй американский и европейский студент писал по "Маусу" эссе о Холокосте. Художник Арт Шпигельман запечатлел в своём комиксе историю своего отца Владека, польского еврея, прошедшего Холокост. Среди героев есть и его мать, и младший брат, которого отравила тётя, чтобы тот не попал в руки немцам, и он сам. Игра, которую он как будто затеял в рисунке: немцы — кошки, евреи — мышки, — не создаёт эффекта отстранения, наоборот, засасывает в повествование ещё глубже. С 70-х годов, когда Шпигельман начинал рисовать "Мауса", изменилась одна важная вещь: тогда главные вопросы по поводу Холокоста заключались в том, как рассказывать будущим поколениям о нём и как жить дальше с грузом такого прошлого. И рефлексирующий художник Арт чуть ли не больше времени, чем на рассказ, тратил на осознание. Именно, кстати, за последующие тома рефлексии, вышедшие в 80-х, ему дали Пулитцеровскую премию. Тогда казалось, что Холокост не будет забыт. Но вот прошло тридцать лет, и один из главных текстов о Катастрофе выходит на русском языке с совсем другим посылом: просто чтобы вспомнили.

В порядке исключения позволим себе большую цитату из предисловия: в нём Олег Дорман, автор полюбившегося многим "Подстрочника", объясняет, зачем условным "таким, как мы" читать его новую книгу, воспоминания великого дирижёра Рудольфа Баршая, руководителя Московского камерного оркестра, уехавшего в Америку, чтобы играть то, что хочется, а не то, что говорят. Нет, не потому, что прожить жизнь, ни разу не услышав живого исполнения концерта Шостаковича для скрипки с оркестром, стыдно — хотя попробуйте, — то и дело подталкивает нас Дорман — вам наверняка понравится. Скорее потому, что "в сегодняшней России быстрым темпом — как всегда бывает в этой стране в переломные эпохи — идёт формирование новой элиты. Этим людям от 20 до 40 лет. В основном они выросли в обеспеченных, привилегированных семьях. Они получили (как и их родители) хорошее образование. Но есть у них с родителями и существенная разница. Они могут быть, если захотят, гражданами мира". Эта возможность, говорит Дорман, позволяет нам знать, понимать и любить больше удивительного и разного, а не ограничивать свои вкусы интересами других ("Чего стоит каждый из нас, если обменяет свои личные обязанности на то, чтобы слиться с толпой?" — говорит уже в своём монологе Баршай). А ещё она позволяет нам ценить свободу — а уж эта книга именно о ней.