"Ян Карский — праведник мира": человек, который не молчал
Антон Долин — о документальной картине Славомира Грюнберга, герой которой первым сообщил миру о холокосте.
Если имя Ян Карский говорит вам о чем-то, вы и сами пойдете на новый фильм. Хотя бы для того, чтобы услышать его голос (поверх которого в русском варианте звучит голос Сергея Юрского — удивительно уместный выбор) и увидеть лицо. Это лицо особенное, хотя вроде бы сходу не подберешь подходящих эпитетов: такие лица иногда встречаешь на старых голландских портретах. Судьба Карского тоже была необычной, она и создала ту ауру, которую сегодня чувствуешь даже через фильтр экрана, сидя в зрительном зале. Именно этот человек — польский офицер, по чистой случайности не оказавшийся среди расстрелянных под Катынью, — так же, почти случайно стал свидетелем массовых убийств евреев в варшавском гетто и одном из лагерей уничтожения, о чем успел сообщить правительству Великобритании и США уже в 1942-м.
Если же вы о Карском не слышали, надо, наверное, начать с вынесенных в заголовок слов "праведник мира". Это не абстрактная красивость, а термин: звание праведника мира израильский институт Шоа (катастрофы) присваивает тем неевреям, которые с риском для жизни спасали евреев в годы нацистской оккупации Европы. Таких праведников насчитывается больше двадцати пяти тысяч из пятидесяти стран, но миру лучше всех известно имя Оскара Шиндлера — ясное дело, благодаря фильму Стивена Спилберга. Кино помогает. Например, Ян Карский написал свою книгу "Курьер из Польши: История подпольного государства" еще до конца Второй мировой, в 1944-м она была издана приличным тиражом в 360 тысяч экземпляров. Но по-настоящему знаменитым стал много лет спустя, уже будучи профессором Джорджтаунского университета в США, когда вышел монументальный девятичасовой документальный фильм Клода Ланцмана "Шоа". Интервью с Карским занимает там около получаса; позже Ланцман перемонтировал его в более полный фильм "Доклад Карского" — а многочасовая версия интервью показывалась в иерусалимском Музее катастрофы Яд-Вашем.
Конечно, "Шоа" — великий фильм. Наверное, лучший из снятых когда-либо о холокосте. Вряд ли Голливуд со "Списком Шиндлера" или европейские экстремалы вроде венгра Ласло Немеша с его "Сыном Саула" когда-нибудь сравнятся с монументальным творением Ланцмана. Глава о Карском там — из самых важных. Среди множества выживших жертв, ничуть не мучимых раскаянием палачей и безразличных свидетелей он такой один: свидетель, которому было не все равно. Трагическое величие его истории в том, как отреагировал мир на шокирующее сообщение о планомерном уничтожении немцами евреев Европы. Была, конечно, минута молчания в британском парламенте. Был разговор с Рузвельтом. Но абсолютно все без исключения в той или иной форме ответили Карскому: времена сейчас плохие, всем тяжело, и почему вы предлагаете обратить особое внимание именно на евреев? А русским, по-вашему, не тяжело? Французы разве не стонут под пятой оккупантов? Ваш собственный народ, поляки, не страдает? Кстати, вам не стыдно докладывать о том, что они в вопросе "окончательного решения еврейского вопроса" с нацистами, по сути, солидарны? Разве можно такое говорить — о своих? Даже если это, допустим, правда?.. Находились и те, кто говорили попросту: "Не верю".
Фильм Славомира Грюнберга "Ян Карский — праведник мира", разумеется, с "Шоа" несравним. Это скромная, хотя скроенная по лучшим европейским стандартам лента. Изначально она сделана для телевидения. Не обошлось здесь без соответствующих огрехов, от совершенно необязательной анимации до щемящей закадровой музыки, зачем-то давящей на эмоции (а их и без того через край). Однако есть у него и одно важное достоинство. Ланцман снимал фильм о холокосте, и в его страшной и прекрасной документальной эпопее говорится о самом феномене катастрофы, не замеченной до тех пор, пока человечеству не показалось уместным ее заметить: до того гибель миллионов евреев находилась в слепой зоне, куда была помещена осознанно. "Ян Карский" Грюнберга, куда включены и кадры из "Шоа", сделан в новейшее время, когда холокост описан — пусть и не осмыслен до конца, — а Ланцман давно признан живым классиком. И это фильм именно о Карском. Об уникальной судьбе. О силе личности. О выборе, совершенном наперекор обстоятельствам. Об одиноком человеке, который говорит, говорит, говорит, не дает неудобной правде угаснуть и делает это вопреки всему. Без надежды быть услышанным.
То есть здесь попросту дан убедительный, отчетливый ответ на тот вопрос, который себе сегодня многие задают. В ситуации перманентного апокалипсиса и гнета мистической геополитики что могу изменить лично я? Оказывается, иногда достаточно не молчать. Для этого не обязательно быть политиком, артистом, знаменитостью. Можно просто быть человеком, который подал голос. Пусть сам Карский и считал свою миссию проваленной — кто знает, что было бы, если бы он махнул на нее рукой в самом начале и занялся прочими делами? Возможно, мы жили бы в другом мире и он был бы стократ страшнее нынешнего.