Энгельс и Маркс в эпоху чудес: отрывок из книги Сильвии Назар "Путь к великой цели"
Выпущенная издательством Corpus книга Сильвии Назар "Путь к великой цели" — возможность узнать интеллектуальную историю последних двух веков в неискаженном виде, когда экономические теории на глазах становятся повседневноий практикоий. "Теории и практики" публикуют отрывок, посвященный становлению и жизни двух философов, которые считаются гениями интеллектуальной мысли новейшего времени: Маркс оказывается всего лишь автором из длинного ряда влиятельных экономистов, а Энгельс — не ученым, но купцом.
"Постарайся только, чтобы собранные тобоий материалы скорее увидели свет, — писал двадцатитрехлетниий Фридрих Энгельс своему революционному соратнику Карлу Марксу. — Давно уже пора сделать это. Итак, надо приниматься энергично за работу и скорее печатать!"
В октябре 1844 года континентальная Европа представляла собой дымящийся вулкан, в любой момент готовый к извержению. Маркс, зять прусского аристократа и редактор радикального философского журнала, в то время был в Париже, где ему полагалось писать экономический трактат, с математической точностью доказывающий неизбежность революции. Энгельс, потомок рейнских текстильных купцов, жил в своем фамильном имении, погруженный с головой в английские газеты и книги. Он составлял проект "окончательного приговора" тому самому классу, к которому они с Марксом принадлежали.
Его беспокоило только одно: что революция начнется прежде, чем он закончит рукопись.
Романтический бунтарь с литературными наклонностями, Энгельс был "революционером в душе" и "восторженным коммунистом" уже тогда, когда два года назад впервые встретился с Марксом. Потратив юность на освобождение от строгого кальвинизма своей семьи, стройный, белокурый и чудовищно близорукий артиллерист Прусского королевства был нацелен на борьбу с двумя тиранами — Богом и Мамоной. Убежденный в том, что корнем всех бед является частная собственность и что только социальная революция ведет к справедливому обществу, Энгельс мечтал о "подлинной" жизни философа. Однако, к его бесконечному сожалению, ему было предназначено заниматься семейной торговлей. "Я вовсе не доктор", — поправил он состоятельного издателя радикальной газеты, который принял его за ученого. И добавил: "И никогда не смогу им стать. Я всего лишь купец".
Проработав в Англии 21 месяц в качестве стажера-управляющего, Энгельс открыл для себя экономику. В то время как немецкие интеллектуалы были увлечены религией, английские, казалось, сводили любой политический или культурный вопрос к экономике. Это было особенно верно в отношении Манчестера — оплота англиийской политэкономии, либеральной партии и "Лиги против хлебных законов". Для Энгельса этот город символизировал симбиоз промышленной революции, воинственности рабочего класса и политики невмешательства государства в экономику (laissez-faire). Как он вспоминал позднее, здесь он, "что называется, носом ткнулся в то, что экономические факторы, которые до сих пор в исторических сочинениях не играют никакой роли или играют жалкую роль, представляют, по краийней мере для современного мира, решающую историческую силу".Отсутствие университетского образования — и в особенности то, что он не был знаком с трудами Адама Смита, Томаса Мальтуса, Давида Рикардо и других британских политэкономистов — расстраивало Энгельса, но не мешало ему считать, что британская экономическая теория в корне ошибочна. В одном из последних написанных перед отъездом из Англии эссе он наспех набросал основные тезисы альтернативной теории. Эти ученические опыты он скромно назвал "Наброски к критике политической экономии".
По другую сторону Ла-Манша, в богатейшем пригороде Парижа Сен-Жермен-ан-Ле, Карл Маркс был полностью погружен в историю Французской революции. Но, получив по почте статью Энгельса, он резко вернулся к современности — эти "гениальные наброски к критике экономических категорий" привели его в большое возбуждение.
Маркс тоже был расточительным (и распутным) сыном буржуазного отца. Он тоже был интеллектуалом, сопротивлявшимся обывательскому миру. Он разделял мнение Энгельса об интеллектуальном и культурном превосходстве немцев, восхищался всем французским и негодовал по поводу британского богатства и могущества. Однако во многих отношениях он был прямой противоположностью Энгельса. Властный, импульсивный, увлеченный и хорошо образованный, Маркс был лишен легкости, гибкости и светскости, присущих Энгельсу. Он был всего на два с половиной года старше Энгельса, но уже успел жениться, завести дочь и стать доктором философии (причем настаивал, чтобы именно так к нему и обращались). Невысокий, коренастый, с почти наполеоновским телосложением, он был покрыт жесткими угольно-черными волосами, которые росли на щеках, руках, в носу и ушах. Его "глаза светились умом и злобным огнем", и, как вспоминает его помощник по "Реийнской газете", он любил начинать разговор словами "сейчас я вас уничтожу". Один из его биографов, Исайя Берлин, полагал, что "вера Маркса в себя и в свои силы" была его "самой выдающейся характеристикой".
В отличие от практичного, обладавшего деловой хваткой Энгельса Маркс, как отмечал Бернард Шоу, "не имел ни административного опыта", ни "деловых отношений с кем бы то ни было". Он был, бесспорно, талантлив и эрудирован, но полностью лишен свойственного Энгельсу трудолюбия. В то время как Энгельс готов был в любое время суток засучить рукава и начать писать, Маркса скорее можно было найти в кафе, где он пил вино и спорил с русскими аристократами, немецкими поэтами и французскими социалистами. Один из его покровителей писал: "он много читает. Он работает с необычайной интенсивностью… Он никогда ничего не заканчивает. Он поминутно прерывает исследования, чтобы окунуться в свежий океан книг… Он вспыльчив и резок как никогда, особенно после того, как заработался до болезненного состояния и в конце не спал три-четыре ночи подряд".
Манчестерские репортажи Энгельса, в которых подчеркивалась связь между экономическими причинами и политическими следствиями, произвели на Маркса сильное впечатление. До этого он не был знаком с экономикой. Словам пролетариат, рабочий класс, материальные условия и политическая экономия еще предстояло появиться в его переписке. Как видно из его письма к покровителю, он мечтал об объединении всех "врагов филистерства, т. е. всех тех, кто мыслит и страдает", но ставил своей целью преобразование сознания, а не отмену частной собственности. Он писал: "Мы просто покажем миру, почему он находится в таком бедственном положении… Нашей программой должна стать реформа сознания… уяснение смысла собственной борьбы и собственных желаний". Роль философа была аналогична роли священника: "Речь идет об исповеди, не больше. Чтобы очиститься от своих грехов, человечеству нужно только объявить их тем, чем они являются на самом деле".
Маркс и Энгельс впервые по-настоящему познакомились в августе 1844 года в "Кафе де ля Режанс". Возвращаясь в Германию, Энгельс специально остановился в Париже, чтобы снова встретиться с человеком, который так резко обошелся с ним в прошлый раз. Десять дней напролет они разговаривали, спорили, пили, снова и снова обнаруживая, что думают одинаково. Маркс разделял убежденность Энгельса и в том, что реформировать современное общество совершенно невозможно, и в том, что необходимо освободить Германию от Бога и традиционной власти. Энгельс познакомил его с понятием пролетариата. Маркс немедленно почувствовал свою принадлежность к этому классу. Он относил к пролетариату не только — как можно было ожидать — "стихийно сложившуюся бедность", но и "искусственно созданную бедность,… возникшую из стремительного процесса его [общества] разложения" — аристократов, потерявших свои земли, обанкротившихся предпринимателей и безработных ученых.
Энгельс постоянно уговаривал Маркса: "Постарайся скорее кончить свою книгу по политической экономии… Важно, чтобы книга появилась как можно скорее". Его собственная книга "Положение рабочего класса в Англии" была опубликована в Лейпциге в июле 1845 года. Она удостоилась положительных рецензий и хорошо распродавалась даже до того, как разразившийся экономический и политический кризис — который по прогнозу автора должен был случиться в "1846 или 1847" году — придал ей дополнительный ореол сбывшегося пророчества. На создание "Капитала", грандиозного труда Маркса, в котором он обещал раскрыть "закон движения современного общества", ушло на двадцать лет больше...