"Он последний, кого переписывали на кассетах": 15 лет со дня смерти Вени Дркина
21 августа 1999 года под Москвой скончался от рака Александр Литвинов, он же Веня Дркин, один из самых талантливых и недооцененных русских рок-бардов. "Волна" публикует фрагмент из книги Александра Горбачева и Ильи Зинина "Песни в пустоту", посвященный последним годам и месяцам жизни музыканта.
Если попытаться составить график перемещений Вени Дркина по стране (по странам, точнее) в 97-м году, получится сложная, суетливая, нервная линия, складывающаяся в замкнутый круг, — так мечется тот, кто попал в клетку. В 97-м Дркин был уже другим — осознавшим, что он может и чего он хочет, собравшим силы, взрастившим талант, и Москва, к которой его влекла все та же центростремительная сила, была для него уже не пространством надежды, но необходимостью — нужно было идти вперед. Нужно было записывать настоящие альбомы. Нужно было делать настоящее дело. К тому же появились и люди, готовые этому делу способствовать, — за Дркина взялась хиреющая Московская рок-лаборатория, и сейчас уже не разобрать, кто там для кого мог бы стать спасательным кругом.
Дркин даже не уперся в собственный потолок, а ударился о него со всей силы — до боли, до зубовного скрежета.
Анастасия Тюнина (музыкант, лидер группы "Настежь"): Он очень боялся Москвы, боялся, что его кинут, — у него это была почти навязчивая идея. Он настойчиво хотел записываться и все время искал такую возможность. Все, что рождалось, немедленно пытался зафиксировать. В этом плане он молодец, что за этим следил. Он все время что-то рисовал, сочинял, все время разводил какую-нибудь деятельность. На месте вообще не сидел. Только когда спал — и то я сомневаюсь. Алкоголизм, конечно, здорово мешал планам — хотя, если бы он не пил, это был бы, мне кажется, совсем другой человек.
Александр Литвинов (Веня Дркин): Честно сказать, есть такая мысль [найти продюсера и раскрутиться]. Может быть, и получится, но только подход такой очень странный. Где начинаются деньги, там рок-н-ролл заканчивается. То есть нам надо как-то не потеряться… В общем-то, есть у нас продюсер, то есть устроитель скорее. Вот сейчас она приезжала, говорила о том, что в Москве в следующем году 200 лет со дня рождения Пушкина. Придумай, говорит, что-нибудь про Пушкина. Сейчас там прет все, бандиты всякие вкладывают деньги в это мероприятие — там своя схема именно отмывки денег. Придумай, говорит, мультик там какой-нибудь по Пушкину или рассказик, все напечатаем, за все заплатим. Она хорошо все устраивает. То есть, я думаю, она будет нам помогать, но мы должны для этого просто сыграться, а сыграться у нас никак не получается: все приходится где-то мотаться, по Воронежам, по Москвам. В общем, ничего толком не выходит, сарай. От этого весь на нервах, перед концертом нажираешься как свинья. В общем, некрасиво все… (Из интервью в Алчевске)
Валерий "Лерыч" Овсянников (директор "Дркин-бэнда"): Он хотел как-то вырваться, кем-то стать. Ну а как? Он ведь только этим и занимался. Так и говорил: у меня есть талант, покупателя нет.
Петр Глухов (музыкант, президент Неформального фонда Вени Дркина): По поводу Дранти всем казалось, что ему не надо ничем помогать, потому что он уже сам по себе настолько крут… Было понятно, что он здесь с нами ненадолго и его взлет — вопрос времени исключительно. Не было ощущения, что ему какая-то помощь вообще нужна. Сейчас-то понятно, что была нужна на самом деле.
Ярослав Гребенюк (журналист): Разумеется, сразу было понятно, что Дрантя не из числа звезд ДК железнодорожников. Для себя я подсчитывал, что там есть процентов двадцать Чижа, десять — Башлачева, пяток — БГ, но остальное-то его, Дрантино. И — сейчас почему-то интересно это вспоминать — как-то не ставился даже вопрос о раскрутке, о том, что ему нужно выходить на большую сцену. Дранте было лет двадцать шесть, и подразумевалось, что все у него впереди. Даже не возникала мысль, пробьется он или нет. Я думал себе, что славы, равной известности Чижа, Дрантя заслуживает, и она обязательно придет, и он добьется всего, чего захочет, хотя бы потому, что все у него уже есть… Сам Дрантя на эти темы тоже никогда не говорил. (Из статьи в газете "Луганчане")
Глухов: В Москве много людей, которые могли ему в то время помочь, они мне потом говорили: "Ну где он был в 97-м?!" Но он попал на Синякова, на людей из Рок-лаборатории — они заключили с ним какой-то контракт, пообещали денег, но в результате… Про альбом "Все будет хорошо" у него была запись в блокноте — мол, не уберег. Когда он там сидел, у него стояли над душой — мол, давай быстрей, у нас студийное время дорогое. Я вообще не представляю, как можно девятнадцать песен с накладками физически записать за три дня. Ну и студия "Колокол" потом еще кассету убила. И была еще эта дурная идея у Дранти увеличить немножко скорость — типа инструментал становится повкуснее и голос как у Гребенщикова. Дрантя этот альбом жутко не любил, всегда говорил, чтобы его не покупали.
Любительский клип на титульную песню альбома "Все будет хорошо" ровно в той версии, в которой он был выпущен: тут хорошо слышна странная деформация голоса, возникшая из-за повышенной скорости.
Игорь Бычков (музыкант, лидер группы "Алоэ"): С записью "Все будет хорошо" было недопонимание, но в порядке рабочего момента. Др сделал запись, и ему не понравилось, что ему не дали ее переделать. Это ведь был реальный эксперимент — он никогда ничем подобным не занимался. Писался внакладку, все писал сам — и инструменты, и голоса. И случился такой казус, что человек, который все это записывал, просто не смог окончательный продукт сделать профессионально. Конечно, этот альбом нельзя было выпускать. Др это понимал, но его уже никто не слушал: бумажку он подписал, качество студию "Колокол" устроило, и они кассету выпустили. Ну и с деньгами тоже — получил он за все долларов двести, которые в период записи были пропиты.
Литвинов (Дркин): Деятели Московской рок-лаборатории затянули меня на хату (там аппараты стояли) и сказали: "Давай песнюшки свои — вот магнитофоны стоят классные, коньяк…" Стал напевать, они говорят: "Так, тут нужно накладывать вторую гитару, второй голос". Я говорю: "Ну давай попробуем". И буквально за два дня записали кассету "Все будет хорошо". Многие песни были совершенно сухие, под одну гитару, но где-то через месяц я встретил Веронику со скрипкой, попросил наложить чего-нибудь на сухие песни, она сделала несколько скрипичных партий. Потом мы все это послушали, и деятели стали говорить: "Давай мы ее выпустим". А я, провинциал, думаю — вот это да, приехал полгода назад, уже кассеты выпускают, вот это подъем! Подписал контракты кровью, как полагается, и вышла эта кассета. Страшно нелюбимая мной — ну там вообще сумбур какой-то вышел. Поругался я с ними, говорю: "Ну как же это так?", а они в ответ: "Старик, мы тебе гонорар выплатим!" Ну, говорю, давайте. Приезжает один пряник, говорит: "Десять кассет продали". Да, думаю, поднялся я на ваших кассетах круто, а он мне: "Твоих пять тысяч с кассеты". Дает сорок тысяч, а я спрашиваю, почему сорок, а он мне говорит: "Но ты же одну кассету себе взял!" Что ты будешь делать! С Москвой на этом завершилось. (Из интервью В.Ласточке и И.Поволяеву для газеты "Рок-н-роллер", 1998 год)
Владимир Кожекин (лидер группы "Станция Мир", промоутер): Осенью 97-го мне Дркин позвонил сам. У него были концерты в Москве, ему надо было где-то ночевать, и я их вписал всем составом. Мы с ним сутки прообщались, договорились об обширной совместной деятельности и так далее. И как раз от меня он поехал узнавать диагноз — почему у него так сильно распухла шея, почему болит горло. В следующий раз мы увиделись, когда его привезли в Москву умирать.
Овсянников: Осенью 97-го "Др-бэнд" ездил в Москву, там как раз было 850-летие. Ну на самом 850-летии мы не выступали, а приехали на свадьбу к Бычкову: она проходила в "Р-клубе", охрана водку отбирала, сало порезать не давали, ну, в общем, обычная жесть. А потом был концерт в парке Горького — там выступала "Коррозия металла", Наталия Медведева, Филипп Киркоров и Дрантя. (Смеется.) В те дни был какой-то день рождения "Вечерней Москвы", и они устроили такой разноплановый концерт — сначала рокеры, потом попса. Мы туда попали по линии Московской рок-лаборатории, они нам помогали. Ну на лимузине Киркорова, помню, спокойно разместились, пока он интервью давал, — положили газетку, налили. А когда Киркоров давал интервью на камеру, там как раз на заднем плане Дрантя играл.
Глухов: В парке Горького сцена под народный оркестр, и там это все немного потерялось. Начиная с того, что звук строился под "Арию", и под Дрантю, естественно, никто ничего специально настраивать не стал. Они вышли — от одного до другого пятнадцать метров. Ну спели. Зато 850-летие Москвы.