Западно-восточный диван
"Восток, Запад и секс" американца Ричарда Бернстайна — это книга об отношениях и геополитике. Казалось бы, об этом нельзя писать одновременно, да еще в жанре исследования. Оказывается, можно.
По профессии Бернстайн — журналист, из самых матерых. Тридцать лет он работал в журнале Time и потом в газете The New York Times, специализируясь на теме Азии, — жил в Гонконге, Китае, на Тайване. Репортером он был по преимуществу "культурным", впрочем, писал не только о книгах или искусстве, но главным образом — о быте и нравах. Интереснейшая тема для человека, заставшего Азию в 1970–1990-е годы — за это время страна сильно переменилась внешне, но по существу осталась прежней. И ни в чем эта новизна и эта неизменность не проявляются так сильно, как в отношениях — особенно сексуальных — между людьми Запада и Востока. Но даже когда исчезает граница между человеческими телами, пропасть между континентами не стирается.
Более того, углубляется и расширяется. Потому что человек никогда не бывает "просто человеком" — он всегда вписан в социокультурный контекст. А значит, и секс очень редко бывает просто сексом: к нему постоянно примешиваются посторонние вещи. Например, власть и подчинение, сила и бессилие, большая и меньшая свобода сторон — причем в самых причудливых вариациях, а из них уже растет гордость и уступчивость, жестокость и нежность. Желание ничего не значит: удовлетворить его — все равно что "стать шлюхой" или "запятнать честь своей страны". С одной стороны, Восток всегда был сексуально притягательным. С другой, положение женщины там гораздо жестче и определеннее, чем на Западе. С третьей, колониализм принес неравенство и обиды, в том числе и в отношения полов, отчасти породив "вытеснение старой утонченной культуры новой, эксплуататорской".
На стыке этих мнений образуется поле высокого напряжения, о котором и пишет Бернстайн. И если уж на то пошло, сложные чувства и необычные ограничения, с которыми сталкиваются участники "восточно-западного" секса, сильно повышают градус страсти. Пятьдесят семь французских романов о женщинах (и девочках) Алжира и вообще колониальной Северной Африки; тысячи эротических открыток; сладость такого понятия, как гарем; смесь доступности и неприступности японок; и, по другую сторону, слухи о необыкновенной мощи белых мужчин и твердое знание об их свободе и богатстве — вот ингредиенты этого крепкого сексуального напитка, рецепт которого пытается вычислить Бернстайн. Его книга документальна, он цитирует множество писем, дневников, свидетельств, статей, художественных произведений, а порой и своих собеседников. "Объединяют их главные черты: полное снятие ограничений и возможность делать то, что находится под запретом на родине". Это богатое и живое исследование по-настоящему провокационной темы.
Но самый волнующий вывод — в том, что деньги и власть на самом деле не главное в интересе западного мужчины. Даже секс-индустрия, если посмотреть на нее внимательнее, не всегда оказывается тем, что следует заклеймить и искоренить. А те из мужчин, кто влюбляются в Восток и в женщину Востока наиболее глубоко и постоянно, думают не о покорной наложнице, не об экзотическом приключении: они мечтают о подлинности в любви и жизни. И ведь Редьярд Киплинг писал именно об этом: "Нет, меня другая ждет, мой душистый, чистый цветик у бездонных, сонных вод".