К бойницам, шмакадавы! Выходит роман Владимира Сорокина "Теллурия"

В середине октября издательство Corpus выпускает новый роман Владимира Сорокина под названием "Теллурия". В произведении одного из самых ярких представителей концептуализма в русской литературе рассказывается о мифической республике Теллурия, где хранятся залежи волшебного металла, приносящего счастье. "Лента.ру" представляет двадцатую главу из "Теллурии" Сорокина.

— Роботы!!! — завопил Керя-машинист так, что услыхали в третьем вагоне.

Ощетинились враз:

Екнули-торкнули сердца: психическая!

Хоть и дожидались атаки давно, а крик по всей братве мешочной против шерсти пошел.

Ощетинились враз:

— Роботы-ы-ы!

— Рабата-а-а-а!!

— Анасферы!!!

Бздык-паздык. Бац-перебац.

Повскакал второй вагон тамбовский, зарычали в первом, орловском. А третий, воронежский, самый стремный, и пугать не надо — белогорцы и так ко всему готовы.

Кинулись каждый к своему железу.

Мартин к пулемету прикипел, Макар засадил обойму в винтарь:

— Атанда-а-а-а!!

Разнеслось-загремело по вагонам. А вагоны уж — враскачку, баркасом.

Топот-гопот.

— Аити-и-и-и-иль!

Заклацали.

Задергали.

Поприлипали к окнам — кто с чем.

А за окнами — степь. Марево. И просверк по горизонту, будто забор стальной кто поднял: цепь.

Роботы.

Широко идут. Охватно. Неводом. Потому как — много их, экономии нету.

Выдохнула братия мешочная, стекла потея:

— Анасферы!

— Шестая модель, рвать ее кровью... — Те-ле-колу-мы-ы-ы-ы!!! — Вешенки пустил, задрот керченский! — Психической дождалися!

И голос Богдана, зычный, властный, покрывающий:

— Пад-нять стекла!

Защелкали защелки. Дула — в окна. Атанда!

— Машина, вперед помалу!

Обложка книги Владимира Сорокина "Теллурия" Обложка книги Владимира Сорокина "Теллурия"

А паровоз и так помалу идет — на большой ход угля с самого Нальчика нету. Гружен состав под завязку: масло топленое, масло подсолнечное, сало, пшеница, соль, сельдь керченская, семечки, вобла. Товару-то! А паровозик — с конька-горбунка. Тут и малым-то как-нибудь допыхтеть... На мощную машину пожадилось сообщество мешочное — вчетверо цену задрали бандиты симферопольские, видать — с расчетом.

На ход тихий и расчет атаки психической. Да и роботы все безоружные — зачем товар дырявить, если цельным забрать нужно?

Богдан:

— Без команды не стрелять!

Но сдают нервы у мешочников:

— Ба-да! Ба-да! Ба-да

Это в третьем вагоне воронежцы не выдержали.

Дюжину серебристых роботов сшибли. А толку? Сомкнулась цепь. Много звеньев-роботов в цепочке.

И не выдерживают тамбовские масловозы:

— Братва, пропали!

— Полундра!

— Амбец!

Но Богдан гасит паникеров как фитили. Кому — кулак в харю, кому — маузер в рот:

— Ступай на место, могатырь, а то из-за тебя все пропадут!

Других — под зады коленом:

— К бойницам, шмакадавы!

Подавлена паника на борту.

А роботы совсем уж близко. Сверкают на солнцепеке нестерпимо.

Богдан — маузер на приклад:

— Товсь!

Роботы на мушках. Обступают поезд, неводом обхватывая, как кита жирного.

— Пли!!

Ба-да! Ба-да! Ба-да!

Так-так-так-так! Джиб-джиб-джиб!

Выкосило добрую треть психической. А две трети — на поезд. Абордаж!

Робот "телеколум 2049" или "анасфер 6000+" на одно запрограммирован: влезть в поезд и выкинуть товар в окно. Других целей у него нет. Против живой силы роботы эти не работают. Этим они и страшны — мешочников в упор не видят, а к мешкам — тянутся жадно.

И снова:

Ба-да-ба-да!

Так-так-так!

Но уже в упор.

Лезут в окна роботы серебристые, безликие, крюкорукие. Рукопашная с ними бесполезна. Стрелять в упор в вагонах опасно — друг друга перебить недолго. Только кувалдой по кумполу можно робота сокрушить.

— Кувалды!! — гремит Богдан.

Похватали припасенные. И — по кумполам сияющим.

А роботы знают свое железное дело: грабят поезд, на мешочников — ноль внимания. Будто и нет их вовсе. Летят мешки с харчами из окон. А там внизу другие роботы — хвать, и поволокли в степь. Некоторые с мешком в обнимку в окна сигают.

Владимир Сорокин

Владимир Сорокин Фото: Светлана Привалова / Коммерсантъ

Утаскивают муравьи блестящие масло, сало, мешки с семечкой духмяной...

Матерится Керя-машинист, пыхтит паровозик, из сил последних надрываясь.

Шуруют роботы, шерстят бессовестно и бессловесно.

Кому череп блестящий не раскроили — попрыгали в окна с добычей.

Матом и слезами провожают их мешочники.

Лишь один Богдан невозмутимо похаживает, лысой головой покручивает, шляпкой гвоздя теллурового посверкивает:

— Пад-считать убыток, братва!

Подсчитать-то подсчитают, а кто восполнит?

Только и остается, что проводить взглядом бессильным родной мешок с воблой одесской.

Вот она, суровая доля мешочника.