Олег Радзинский: история создания книги "Случайные жизни"
Специально для нашего сайта писатель Олег Радзинский рассказал. как Георгий Чхартишвили, известный литературному миру под псевдонимом Борис Акунин, предложил автору написать книгу о собственной жизни. Точнее, о нескольких жизнях сразу. Так свет увидела книга "Случайные жизни" — воспоминания об эпохе, в которой мы жили, написанные талантливо и с замечательной иронией.
Я никогда не собирался писать книгу о себе: не потому, что не считал свою жизнь интересной, а потому, что считал ее интересной лишь ограниченному кругу людей. Я разбил прожитую жизнь на истории и с удовольствием рассказывал их знакомым и малознакомым — приправа к застольной беседе либо иллюстрация более общих тем собственным жизненным материалом. Многие люди, чьи жизни проживались стройно и логично, в отличие от моей — хаотичной и движущейся куда-то без всякого плана, — многие люди советовали мне написать книгу. Я всегда отказывался, поскольку мне было интересно писать о новых идеях или новом взгляде на старые идеи, а какая в моей жизни идея? Никакой, признаться, совсем никакой.
Все, однако, поменялось холодным июньским вечером в Эдинбурге: в маленьком подвальном итальянском ресторане на пять столиков. Один из столиков заняли Эрика Воронова и Григорий Чхартишвили, согласившись разделить его с моей женой Леной и мною.
Эрика Эрнестовна и Григорий Шалвович совершали инспекционную поездку по Шотландии и остановились на пару дней в Эдинбурге. Мы же к тому времени жили в Эдинбурге уже восемь лет и собирались его покинуть следующей осенью: переезжали в Лондон. А пока с удовольствием выполняли роль шотландских гидов и водили чету Чхартишвили по городу, где жили Роберт Бернс и Роберт Стивенсон, Вальтер Скотт и Конан Дойл, и где живет Дж. К. Роулинг — создательница цикла о Гарри Поттере. Находившись по эдинбургским холмам, пропитавшись литературным духом шотландской столицы и промокнув под неторопливым, уверенным в себе дождем, мы вчетвером укрылись в итальянском ресторане, надеясь, что еда из солнечной Италии возместит недостаток солнца в Шотландии. И принялись возмещать.
Не помню уже, по какому поводу я рассказал очередную историю из своей жизни, и не помню, что это была за история. Выслушав меня (и не отрываясь при этом от поглощения чего-то тосканского), Григорий Шалвович сказал:
— Вам нужно написать книгу. О вашей жизни. Со всеми этими историями.
Эрика подтвердила слова мужа: нужно. Так и сказала: Олег, садитесь и пишите книгу.
Теперь, по прошествии года, думаю, больше всего меня убедила выбранная ими речевая форма: не «А почему бы вам не написать книгу?» или «Неужели вам никогда не хотелось написать книгу о своей жизни?», а императив — «Нужно написать. Садитесь и пишите». И я — вместо того чтобы, как обычно, отмахнуться — «Кому это интересно?» — стал слушать дальше.
А слушать было что: с неоспоримой логикой — четко, структурированно и убедительно — Григорий Шалвович объяснил, почему я должен написать эту книгу. Я не помню всех его аргументов, но один — последний — убедил меня окончательно: «Главное, — сказал Григорий Шалвович, — вам самому будет интересно ее писать. Поверьте, вы получите колоссальное удовольствие». Эрика — прекрасный редактор, крайне разборчивая в чтении, добавила: «Я бы сама купила такую книгу». После этого спорить я не мог: авторитет обоих Чхартишвили и убедительность их доводов зачаровали меня, как флейта факира чарует змею, и в этом зачарованном состоянии я провел последующие девять месяцев, честно выносив своего ребенка — книгу «СЛУЧАЙНЫЕ ЖИЗНИ».
Все, что обещали Эрика и Григорий Шалвович, случилось: перечитав и поправив написанный за день текст, я не мог дождаться утра, чтобы начать работать над следующим фрагментом. Все истории, десятилетиями жившие в моей памяти, проснулись, зевнули, потянулись и запросились на бумагу. Я уже к тому времени опубликовал четыре книги — два романа и два сборника рассказов, но ни одна не писалась с такой легкостью: мне не нужно было ничего придумывать, а нужно было лишь вспомнить. Вспомнить, прожить заново и поделиться этой памятью с другими.
Все это время оба Чхартишвили не оставляли меня, интересуясь прогрессом, ругая за медленность письма и щедро делясь советами. Эрика и Григорий Шалвович были первыми читателями всех вариантов текста и его первыми критиками. Без них этой книги никогда бы не было. Так что во всем вините их.