Рекомендуем
Описание
Новый роман от автора "Ночного цирка"
Молодой ученый находит в недрах библиотеки таинственную книгу, но когда начинает читать упоительные истории о влюбленных узниках, собирателях ключей и безымянных стражниках, он вдруг наталкивается на историю из собственного детства. Так начинается его путешествие, которое сначала приводит на нью-йоркский бал-маскарад, затем в закрытый клуб, а в конце концов в древнюю библиотеку, скрытую глубоко под землей. Он оказывается в месте, где время крутит хитрые петли, а пространство раздвигается, где влюбленные пишут друг другу записки через года, а мертвые нашептывают свои истории. Наш герой отправляется в удивительное путешествие, где есть непреходящая любовь и изощренное коварство, битвы не на жизнь, а на смерть и моменты пронзительного счастья, чтобы наконец обрести понимание и того, что написано в таинственной книге, и того, куда ведет его жизнь.
"Глубоко под землей, спрятанное от Солнца и Луны, на берегах Беззвездного моря кроется лабиринту подобное сплетение туннелей и комнат, доверху заполненных всяческими историями. Истории внесены в книги, закупорены в стеклянные банки, ими разрисованы стены. Поэмы начертаны на коже и впечатаны в розовые лепестки. Сказки выложены напольной плиткой, сюжеты отчасти стерты, вытоптаны ногами. Легенды вырезаны по хрусталю и подвесками украшают светильники. Были и небыли внесены в каталог, им обеспечены долговечность и уважение. Мифы бережно сохраняются, в то время как меж них взрастают свежие перепевы.
Место это, обширно раскинувшееся, в то же время изящно и удобно устроено. Затруднительно оценить его площадь. Коридоры приводят в залы и галереи, а лестницы свинчиваются то вниз, то вверх, в альковы и аркады. Всюду двери, которые куда-то ведут, в иные пространства, к другим историям, к новым тайнам, которые предстоит раскрыть… и всюду книги.
Это святилище для тех, кто истории рассказывает, кто истории сохраняет, кто истории любит. Они едят, спят и видят сны, окруженные хрониками, летописями, сказаниями. Некоторые остаются на несколько часов или дней, а потом возвращаются в верхний мир, но другие застревают на недели или даже года, делят жилище с кем-нибудь либо живут отдельно, время свое проводят за чтением, исследованиями, писательством, дискутируют, работают в сотрудничестве и поодиночке.
Немногие из тех, кто остался, решаются посвятить себя этому раю для книгочеев".
О книге
Это — любовное письмо библиофилам, волшебное и загадочное, пронизанное глубокими чувствами и бесконечно увлекательное.
Это мастерски сотканная паутина из сказочных сюжетов, роман, который читается как ода всей мировой литературе.
Изумительная книга, с картинами из мифических и сказочных сюжетов, которые читателю предстоит интерпретировать.
Отправной точкой развития сюжета становится знакомство с Эзрой Закери Роулинсом, студентом-айтишником, который чтение любит всё-таки больше, чем компьютерные игры. Однажды к нему попадает старинная книга без имени автора и вообще каких-либо выходных данных - "Сладостные печали". Первое впечатление, что это просто сборник сказок, отступает ровно в тот момент, когда среди них Закери встречает одну, про него самого… Года три назад я писал про первый роман американки Эрин Моргенштерн "Ночной цирк". Моргенштерн пишет очень причудливую прозу – это и не фантастика, и не фэнтези, в ее повествовании сложно уловить сюжет, это скорее такая галерея эпизодов, слабо между собой связанных, но использующих все основные линии, темы и символы приключенческой и сказочной прозы: волшебные превращения, загадочные ключи, которые откроют двери, и за ними распахнутся новые миры; истории, которые то заканчиваются, потом продолжаются – и выясняется, что это мертвые пытаются что-то важное рассказать. Стражники, влюбленные узники, закрытые клубы, древние библиотеки – в общем, полный набор, еще добавьте сюда всякие фокусы с пространством и временем. Такая проза требует, конечно, особенного подхода к чтению, потому что вам не рассказывают связную историю, а скорее приглашают оценить буйство фантазии и воображения автора, распахивают дверцы в потаенные миры.
Информация о книге
Отзывы читателей
Прошу оценить выпущенный вами перевод:
1. All this has built up around it. One child’s invented world has become another’s, and another’s, and so on until it is everyone’s world.
Все это пристраивается к дому. Мир, который придумал один ребенок, осваивается другим, и еще одним, и еще, пока он не становится общим, миром каждого, всехним.
Разговорное слово «всехний» неуместно в литературной речи, если оно не передает особенности речи конкретного персонажа. К тому же совершенно непонятно, зачем одна и та же мысль повторяется трижды — в оригинальном тексте такого приема нет, и переводчик множит сущности без нужды. Куда уместнее была бы формулировка «...до тех пор, пока не становится общим». Заодно в таком случае исчезло бы местоимение «он», которое нарушает ритм текста.
2. It began as a dollhouse. Over time, it has become more than that.
A dolltown. A dollworld. A dolluniverse.
Constantly expanding.
Начиналось это как кукольный домик. Но со временем выросло в большее.
Кукольный город. Кукольный мир. Кукольная вселенная.
Расширяющаяся, постоянно растущая вширь.
Здесь, напротив, можно было несколько сократить оригинал с сохранением смысла, чтобы избежать лишних повторов. И использовать прием объединения конструкций: короткие предложения, в большинстве односоставные, уместны в английском тексте, но в русском переводе выглядят чересчур рублеными и придают тексту жесткий ритм. В этом фрагменте русский текст более всего напоминает подстрочный дословный перевод, не проходивший никакую литературную обработку. При этом в последнем предложении этого фрагмента переводчик снова множит сущности с непонятной целью: переводит «Constantly expanding» как «Расширяющаяся, постоянно растущая вширь». К тому же повторяет в одном предложении однокоренные слова, и это явная стилистическая ошибка, а не средство художественной выразительности.
Как можно было бы более удачно перевести этот фрагмент с сохранением смысла исходного текста:
«Начиналось это как кукольный домик, но постепенно разрослось в нечто гораздо большее: сначала кукольный город, а затем и целый мир, постоянно расширяющуюся вселенную».
3. “Could you help me run my J-term class?” Kat asks. “Seven to eight thirty or so?”
“Your Harry Potter knitting class? I’m not a very good knitter.”
“No, that’s on Tuesdays, this one is a salon-style discussion called Innovation in Storytelling and this week’s topic is gaming
– Можешь помочь мне с моим январским классом? – спрашивает Кэт. – С семи до восьми тридцати?
– Тот класс, на котором вы вяжете всякое под Гарри Поттера? Ну, я очень неважно вяжу.
– Нет, тот по вторникам. Этот – такая салонная дискуссия под названием “Инновация в устном рассказе”. На этой неделе тема – игры.
В современном русском языке слово «класс» имеет совершенно другое значение, нежели в английском. Поэтому его следовало бы не переводить дословно, а выбрать аналог, соответствующий реалиям русскоязычного читателя. Например, «дополнительные занятия» или даже «кружок».
В переводе фразы «Seven to eight thirty or so?» переводчик необоснованно опускает ту часть, которая означает «приблизительность» сказанного - «...или около того». А к переводу фразы «I’m not a very good knitter» так же необоснованно добавляет междометие «ну», которое меняет интонационный оттенок по сравнению с оригиналом. В переводе этой же фразы слова «очень неважно» плохо сочетаются между собой грамматически.
В этом отрывке явный переизбыток местоимений, которые «тормозят» текст, лишают его динамики. Выглядит это так, словно герои не естественно ведут диалог, а нерешительно что-то мямлят. Из 53 слов 8 — местоимения (хотя я могла и пропустить что-то еще), а это больше 15% текста. Не слишком ли большой перевес?
Далее — о Гарри Поттере. Явно имеется в виду название произведения, а в русском языке названия пишутся в кавычках. Кроме того, непонятно, о чем идет речь — о фильмах или книгах? Вязать с равным успехом можно и под фильм, и под чтение вслух, но в воображении читателя рисуются две совершенно разные картинки, и хорошо бы эту двойственность убрать. Это тот случай, когда переводчик имеет право добавить в текст незначительную деталь, которой нет в оригинале, но она была бы уместна.
Та же ситуация и с фразой «Нет, тот по вторникам». Но в тексте не сказано по каким дням проходят обсуждаемые занятия, поэтому противопоставление непонятно. Одни идут в январе, а другие по вторникам - это весьма комичная зевгма, наподобие «летели два крокодила, один зеленый, а другой направо».
Что могли бы сделать с этим фрагментом переводчик художественной литературы и литературный редактор:
— Можешь помочь мне с дополнительными занятиями в январе? — спрашивает Кэт. — [По четвергам], примерно с семи до половины девятого.
— Это те, где вы вяжете что-нибудь под [фильмы] о Гарри Поттере? [Извини], я не слишком хорошо вяжу.
— Нет, [уроки вязания у нас] по вторникам. А это — что-то вроде салонной дискуссии. Называется «Инновация в устном рассказе». На этой неделе обсуждаем игры.
4. “Only if you want to know, honeychild.”
– Нет-нет, только если ты этого хочешь, медовенькое дитя.
Слово «медовенькое» не соответствует литературным нормам русского языка. Оно было бы уместно, если бы соответствовало особенностям речи персонажа — но в других репликах героини мы не видим склонности героини к приторно-слащавым уменьшительным.
Слово «honeychild» в английском языке имеет мало общего с медом. Оно могло бы переводиться как «сладенькая», но в этом случае терялся бы необходимый намек на пчел. Так почему бы в русском тексте не отступить от оригинала, но усилить этот самый намек? Героиня вполне может обратиься к девушке «пчелка моя», интонация сохранится, а эффект будет более понятен для русскоязычного читателя.
Вот какую оценку вы мне предлагаете поставить? пять автору и два переводчику?