Вскоре после переезда в США Владимир Набоков написал книгу о Николае Гоголе, превратив биографию гения в очень личное и смелое высказывание об истинном и ложном в искусстве. Знаменитые пассажи Набокова, разъясняющие американскому читателю значение слова "пошлость" и высмеивающие условности рекламы, до сих пор не утратили своей остроты. Несмотря на различные отступления от требований биографического жанра, "Николай Гоголь" (1944) охватывает всю творческую историю писателя, останавливается на всех поворотах его необычного жизненного пути. Набоков совершает по-своему добросовестную попытку раскрыть загадку Гоголя и объяснить природу его поступков и замыслов.
Полный текст "Николая Гоголя" публикуется в России впервые. Помимо комментариев редактора, настоящее издание содержит дополнительные материалы — письма и рецензии 1943–1944 годов, освещающие восприятие этой книги русскими эмигрантами в Америке.
Журналист Бен Харпер, знакомый нам по романам Роберта Голда "12 тайн" и "11 лжецов", снова оказывается в самой гуще событий. На сей раз счет идет на секунды. Когда Бен узнает, что его коллегу Мадлен похитили, он понимает, что, чтобы вычислить злодея, нужно вернуться на полтора десятка лет назад, к преступлению, раскрыть которое во многом помогло журналистское расследование Мадлен. Да, прошлое не только охраняет свои секреты, оно не дает людям в настоящем жить спокойно. И пока все узлы не будут распутаны, найти смысл происходящего не получится.
Герой романа Х. Бергарече Луис мечтает, чтобы в его жизни хотя бы иногда случались идеальные дни, когда можно безоглядно погрузиться в настоящее мгновение и познать всю силу любви, забыв о прошлом и не боясь будущего. По чистой случайности ему удалось прочитать в архиве любовную переписку У. Фолкнера, и история отношений писателя с его возлюбленной Метой Карпентер не только стала для Луиса настоящим откровением, но и дала повод для переоценки многого, что случилось в его собственной жизни.
Рассердиться на начальника или на близкого человека совсем не одно и то же; тем более не одно и то же — рассердиться, скажем, в Японии, в Турции или в США. Психолог Батья Мескита исследует эмоции как — во многом — культурный конструкт и проводит нас по широкому спектру контекстов, показывая, что изучать эмоциональное устройство разных сообществ ничуть не менее увлекательно, чем их живопись или литературу. И не менее полезно для повышения качества нашего общения с окружающим миром.
Эйнштейн стал больше мифом, чем человеком, а его имя — синонимом слова "гений". О нем столько написано, кажется невозможным добавить что-то еще. Однако Сэмюел Грейдон показывает новый сложный образ великого ученого, представляя 99 совершенно разных виньеток, в совокупности раскрывающих каждый уголок его мира. Ощущение такое, будто Эйнштейн сошел с пьедестала, взял нас под руку и завел откровенный дружеский разговор о себе по дороге из института домой.