Зарубежная проза: "Ошибка Клео" Лолы Лафон
Осветитель рассказал Клео, что самый простой панбархат под софитами начинает играть всеми красками, тогда как натуральный шелк теряет блеск. Свет маскировал недостатки, скрывал складки, шрамы и следы целлюлита, сглаживал морщины и кричащую рыжину волос, покрашенных дешевой краской. От лифа в блестках все бока у Клео были в красных пятнах; под мышками не проходили мелкие порезы — от пота чешуйки пластика делались острыми, как ножи. Но из зала ничего этого видно не было.
Роман Лолы Лафон "Ошибка Клео" именно о таких вещах: о вещах, которые не видно из зала. Кто-то искренне не может представить, что такое возможно, кто-то предпочитает не замечать, кто-то догадывается, но молчит, становясь соучастником. Первый временной план романа - Париж 1984-го года, время, когда на сексуальные домогательства, в том числе и к несовершеннолетним, и общество, и государство смотрели сквозь пальцы. Второй временной план – уже наши дни, когда на волне Me too стали всплывать факты и истории, о которых их участники (причем как преступники, так и сами жертвы) хотели бы забыть. Но забыть не получится. И забывать нельзя. Роман Лафон - это не только история юных танцовщиц, попавших в сети педофилов, это история о власти и её губительных возможностях, история об утрате невинности, об эксплуатации чистых, наивных и неопытных детей, живущих в своих грезах, беспощадными и беспринципными представителями мира взрослых. О свободе и рабстве. О том, что одна ошибка может разрушить всю жизнь.
В 1984 году Клео было тринадцать, и она была одержима танцами. Сперва она занималась в частной школе мадам Николь. Правда, здесь она всегда чувствовала себя чужой: в раздевалке ученицы говорили о каникулах на Балеарских островах, стажировках в США или уикендах в Нормандии. А Клео пыталась изо всех сил сохранить свой секрет: она живет в спальном районе Фонте‑нэ-су-Буа, её отец водит старенький “форд-эскорт”, а мать работает продавщицей в магазине дамской одежды для полных. Так продолжалось до той поры, пока она не оказалась однажды в студии джаз-модерна. Этот танец открыл ей новую жизнь, в которую она ринулась с головой и которая привела её, в итоге, к трагедии. Трагедию звали Кэти, и она представляла фонд "Галатея", который "поддерживает девочек-подростков, наделенных выдающимися, даже исключительными способностями". На самом деле фонд был прикрытием разветвленной сети педофилов. Вскоре Клео, как и многие другие, попала под влияние Кэти и сделала выбор, который делать было нельзя.
"Клео где‑то прочитала: изобретение блесток было делом случая. Генри Рашмен, работавший на фабрике в Нью-Джерси, избавлялся от отходов при производстве пластмассовых изделий, измельчая их. Долгие годы он терпел грохот машин, пока однажды — шел 1934 год, — собираясь идти домой, не заметил, как в чане с опилками блеснуло что‑то похожее на крохотный драгоценный камень. День клонился к вечеру, и в его неярком свете дробилка, припорошенная золотой и серебряной пылью, посверкивала слюдяными переливами. Опилки отражали свет.
Блестки родились из мусора; их красота была мимолетной. Клео часто говорили, что все это — мишура, как те стразы, что нашиты у нее на груди, как те рубины из стекляруса, что украшают ее талию.
Так всё на свете — мишура, возражала она, в том‑то и состоит пугающая красота этого мира".
Лола Лафон родилась в Париже в 1974, но росла в Болгарии и Румынии во времена Чаушеску (семья переехала во Францию в середине 80-х), окончила Сорбонну и училась в балетной школе. Так что она не понаслышке знает и о тоталитарных режимах, и об обратной стороне балета, которая порой бывает ничуть не лучше этих режимов. Власть порождает чувство вседозволенности. И тем, кто попал в этот водоворот, тем, кто стал жертвой, главное попытаться сохранить себя, не сломаться, а если сохранить себя не получилось – то важно рассказать свою историю миру. Чтобы у тех, кто окажется в подобной ситуации, был шанс не допустить роковой ошибки.
Но всё это будет потом. А пока на дворе 1984 год, Клео готовится к выходу. Блестки впиваются в тело, но тем, кто сидит в зале, знать об этом не обязательно. Осталось лишь "помотать головой слева направо, проверяя, надежно ли закреплены волосы; попрыгать на месте, разогревая мышцы, и ждать, когда режиссер начнет обратный отсчет: "Четыре, три, два, один"…"
Перевод с французского: Мария Троицкая