Возможность реплики: "Не зяблик" Анны Наринской
В издательстве Corpus выходит книга журналиста, литературного критика, постоянного обозревателя культурного блока ИД "Коммерсантъ" Анны Наринской. Название "Не зяблик" – усеченная цитата, приписываемая Льву Толстому, суть которой сводится примерно к следующему: я не обязан из года в год щебетать на один и тот же лад. По словам Наринской, эта книга – попытка "соразмериться с самой собой. Понять, чем твое "тогда" отличается от твоего "сейчас"".
В книге Анны Наринской "Не зяблик" слово "разговор" встречается 26 раз. Именно это слово, как мне кажется, наиболее точно определяет не только общую тональность книги, но в целом отражает ее суть. С одной стороны, "Не зяблик" – сборник статей: большинство из собранных здесь текстов публиковались в "Коммерсанте" в течение последних десяти лет. Подробные ремарки и отступления между главами наводят на мысль о своеобразном дневнике, о попытке увязать накопленный годами материал в цельную историю, перекликающуюся не только со временем, но и с персональной жизнью автора. Однако главный эффект, который производит эта книга на читателя, – ощущение связной, осмысленной и плотной беседы.
"Тут можно было бы прибегнуть к высоким философским авторитетам <…> и вспомнить Ханну Арендт, считавшую собственно процесс разговора, проявляющего, каким именно образом мир открывается каждому из говорящих, высшей ценностью. Поэтому, объясняла она, многие диалоги Платона оканчиваются без определенного вывода, безрезультатно, сам разговор, само обсуждение — это и есть результат", – пишет Наринская в некрологе на закрытие московского клуба "Проект ОГИ". Разговор не как акт выявления истины, а как процесс обозначения существующих мнений – это еще один важный в данном случае ключ.
С тем, что и как говорит Анна Наринская, можно соглашаться или не соглашаться, отдельно взятые тексты могут подчас даже раздражать кажущейся категоричностью суждений, но лишь до определенного момента, пока не осознаешь, что автор всех этих текстов, на самом-то деле, вообще ни на чем не настаивает. Как только приходит понимание, как только ты усваиваешь выбранную стилистическую манеру (происходит это, надо сказать, довольно быстро), у всей книги будто бы меняется характер. Хотя на самом деле это меняется читатель – книга меняет его.
Все, о чем говорится в "Не зяблике", определяется важностью и необходимостью высказывания для самого автора: мысль требует проговаривания, память формирует словарь, опыт рождает мнение. И при этом везде, в каждой строке, да в каждом слове присутствует заряженная возможность ответной читательской реакции, реплики. Звучит будто бы очевидно, ведь таким и должен быть любой хороший текст. Но за этой кажущейся очевидностью скрывается отнюдь не столь явная данность – иной заигравшийся обозреватель нередко превращается в ментора: "грозный взгляд, и резкий тон", "перст указательный, все признаки ученья" и т. д. Как результат – читая самые отточенные и взвешенные пассажи, нередко чувствуешь себя… да, дураком, потому что именно дураком считает тебя автор, подчас даже не отдавая себе в этом отчета.
Анна Наринская, не играя в объективность, не претендуя на непреложную верность суждений, оставляет читателю ту самую возможность реплики, свободу оставаться при своем мнении. Чужая правда, к которой ты можешь прислушаться, но которую вовсе не обязан принимать. Правда, таким образом расширяющая, а не сужающая границы твоего собственного сознания.
Что это, если не результат настоящего, плодотворного разговора. Разговора, когда твое собственное молчание, одна лишь готовность прислушаться – уже и есть ответ. Книга Наринской – именно такой разговор, с непременной степенью равной вовлеченности обеих участвующих в нем сторон.