Дневник отчаяния
В 2005 году римские издатели Сандро Ферри и Сандра Оццола, владельцы Edizioni E/O, решились на очень смелый шаг: открыли издательство Europa Editions в Нью-Йорке. Их первой книгой стал роман "Дни одиночества" Элены Ферранте, переведенный Энн Голдстайн. The rest is history: после публикации "Моей гениальной подруги" на английском в 2012 году в переводе Голдстайн читатели в США, а потом и во всем мире, стали сходить с ума по книгам Ферранте. Позже издатели объединили ранние произведения загадочной писательницы, чье настоящее имя до сих остается тайной, в так называемые "Хроники любовной лихорадки" (Cronache del mal d’amore), куда вошли романы "Навязчивая любовь" (1992), "Дни одиночества" (2002) и "Незнакомая дочь" (2006).
Первые фразы многих книг Ферранте кажутся романами в миниатюре. Так, например, начинаются "Дни одиночества" "Однажды в апреле, сразу после обеда, мой муж вдруг заявил, что решил уйти от меня". Аналогичный сюжет — муж оставляет жену с двумя детьми после многих лет брака ради молодой возлюбленной — встречается в романе "Фамильный узел" Доменико Старноне. Его уже давно называют главным подозреваемым в "деле Ферранте": разные "улики" указывают на то, что под псевдонимом скрывается писатель и его жена, переводчица Анита Райя. После выхода романа в 2014 году критики сразу обратили внимание, что "Фамильный узел" — это не что иное, как сиквел "Дней одиночества". В ответ Старноне раздраженно заметил, что о покинутых женщинах писала не только Ферранте и почему тогда никто не сравнил его книгу с "Анной Карениной".
Роман — это монолог героини-рассказчицы, тридцативосьмилетней Ольги, ее дневник борьбы с одиночеством и стыдом. Вначале она пытается вести себя взвешенно и спокойно, но потом падает в пропасть ярости и отчаяния. Происходящие с героиней перемены описаны не только на психологическом, но и на физиологическом уровне; Ольга перестает следить за собой, становится забывчивой, всё валится у нее из рук. Ее надломленность словно проецируется вовне: в один и тот же день заболевает сын Ольги Джанни, умирает от странного отравления их собака Отто, мобильный и домашний телефоны не работают, а входная дверь не открывается. Но после этого безумного дня героиня, как больной, поборовший пик температуры, начинает медленно приходить в себя.
В "Днях одиночества" прорабатываются ключевые для Ферранте темы, например, женская идентичность, восприятие собственного тела, отношения между матерью и дочерью. Для Ольги материнство и женственность находятся в непримиримом конфликте: дети не только отнимали у нее все свободное время, но и изуродовали ее тело, и героине кажется, что несмываемый "запах" материнства стал причиной того, что муж Марио стал искать ей замену. Поэтому Ольга чувствует отвращение к своему телу и к детям, особенно к дочери Иларии. Другая важная "мифологема" Ферранте — состояние саморазрушения и потери связей с внешним миром (то, что в "Неаполитанском квартете" называется smarginatura). На долгие годы Ольга "исчезла" из жизни ради мужа и детей и после ухода Марио осталась наедине со своей внутренней пустотой ("я потеряла все, я потеряла самое себя — безвозвратно"), беспомощная и напуганная. А когда-то она мечтала стать писательницей и смотрела на мир совсем по-другому:
Я хотела стать другой, я хотела писать истории о сильных и решительных женщинах, а не руководства для брошенных жен, пекущихся лишь об утраченном чувстве. Я была юна и полна амбиций. Мне не нравилась книжная страница, словно бы закрытая непроницаемой ставней. Меня привлекали свет и воздух, струящиеся сквозь планки жалюзи. Мне хотелось писать истории, в которых гуляют сквозняки и пылинки танцуют в рассеянных солнечных лучах.
В романе повторяется сравнение брошенной жены с разломанной вещью — хрупкой безделушкой, фарфоровой статуэткой, остановившимися часами. На обложке книги неслучайно изображена смотрящаяся в зеркало женщина: во время "дней одиночества" Ольга сталкивается с разнообразными двойниками, стараясь воссоздать свое "разбитое" отражение. Одни альтер эго приходят из книг, которые перечитывает героиня, как Моника (из романа "Сломленная" Симоны де Бовуар) и Анна Каренина (что там говорил Доменико Старноне?). Другой двойник Ольги возникает из ее неаполитанского детства — "бедняжка" с площади Мадзини, которая потеряла себя (и даже свое имя) после того, как ее бросил муж, и в конце концов утопилась. Хотя Ольга говорит себе, что нельзя повторять ее судьбу, между ней и "черной фигурой" устанавливается тайная связь: "бедняжка" появляется в ключевые моменты развития драмы и исчезает после "выздоровления" героини.
Еще один важный двойник Ольги — это ее дочь Илария. В переломный день, когда заболевает Джанни и умирает Отто, Ольга вдруг видит в ней свое отражение. Илария, подражая матери, наряжается в ее платье и красится, однако лицо дочери кажется Ольге "размалеванной маской" и вызывает омерзение. Она умывает Иларию и после этого словно уступает ей свое место, прося у семилетней девочки помощи. Сама Ольга сначала пугается собственной некрасивости и решает нанести макияж, но потом смывает косметику, чтобы взглянуть на свое истинное "я". Очень символична сцена, когда героиня замечает, как в боковых створках зеркала отражаются две стороны ее лица. Так она осознает, что ей нужно принять свое отражение целиком — и вновь обрести себя:
Я содрогнулась: ведь Марио никогда не знал настоящей Ольги. Ее суть, смысл ее жизни, внезапно поняла я, были только заблуждениями ранней юности, иллюзией постоянства. Сейчас же, если я хочу начать заново, мне нужно довериться обоим моим профилям — скорее их чуждости, чем знакомым чертам, — и после этого очень медленно двигаться к тому, чтобы вернуть веру в себя, чтобы повзрослеть.
Творчество Ферранте тесно ассоциируется с Неаполем, и это справедливо, даже если речь не идет о книгах "Неаполитанского квартета". В "Днях одиночества" действие разворачивается в Турине, но Неаполь незримо присутствует в романе как область памяти, как источник иррационального, темного опыта. Подобно многим героиням писательницы, Ольга покинула город и сделала всё, чтобы смыть с себя его следы (например, перестала говорить на неаполитанском диалекте). В ее семье бурно выясняли отношения, а она приучила себя к "самодисциплине" и сдержанности, но после того, как ее покидает Марио, в Ольге просыпается "внутренний" Неаполь. Героиня начинает сквернословить, ругается со всеми друзьями, при встречах с мужем устраивает истерику, пытается провести ночь с соседом, с которым едва знакома. Неаполь — это материнское чрево, породившее не только эту агрессивность и вульгарность, не только тень "бедняжки", но и фигуру матери-швеи — сквозной образ в книгах Ферранте. В детстве Ольга играла под столом, где работала мать с помощницами, слушала их сплетни и разговоры, и именно тогда ей впервые захотелось писать рассказы. Другими словами, искусство шитья связывается с литературным творчеством, с умением "плести" истории.
Романы Ферранте можно читать как женскую романтическую литературу и как серьезную психологическую драму, в них можно искать (и найти) образы Неаполя, темы для гендерных и философских исследований, ритуальные и мифологические мотивы. О Ферранте все чаще говорят как о глобальном феномене (Global Ferrante), и в этом году на русском должны выйти еще две книги писательницы — "Незнакомая дочь" и ее последний роман "Лживая жизнь взрослых". Похоже, "лихорадка Ферранте" медленно, но верно дошла и до России.