Прозрачность и самосуд во французской антиутопии "Панорама"
Безопасность, равенство, братство
Однажды Лилия Ассен шла мимо мебельного шоурума и остановилась рядом с большими панорамными окнами магазина. Она наблюдала за посетителями внутри, которые примеряли к себе выставленную гостиную. "Вскоре у меня возникла мысль об обществе тотальной Открытости, где невозможно исчезнуть", — рассказала писательница газете Liberation. А потом Ассен узнала, что после очередного шутинга в американской школе власти предложили детям ходить с прозрачными рюкзаками. Тогда каждый может видеть содержимое и в случае опасности предупредить охрану или вызвать полицию. Так родился мир "Панорамы".
Франция 2050 года похожа на глобальный опенспейс. Бетонные стены заменили стеклянными, перегородки внутри помещений — тоже из стекла. Люди видят, что происходит у соседей. Поэтому уровень преступности резко снизился. Нет больше ничего, что происходит за закрытыми дверями. Педофилия, домашнее насилие, жестокое обращение с животными сошли на нет. Если человеку нечего скрывать, то зачем тогда бояться тотальной Открытости? Все культовые сооружения и исторические памятники обновили согласно новой жизненной концепции. Дома перестроили. Районы поделили по интересам — для тусовщиков, феминисток, одиночек, любителей домашних животных, семейных и т. д.
Самое престижное место Парижа — район Пакстон, в котором воплотились роскошь и безопасность. Здесь живут самые богатые и знаменитые, а их дома-виварии, как их называет Ассен, напоминают произведения современного искусства. По району водят экскурсии, чтобы показывать новую архитектуру и обустройство дома, а жители прозрачных квартир дополнительно зарабатывают на рекламе, выставляя товары различных брендов, пока туристы и жители других районов пялятся в их дома.
Утопический мир стал результатом Новой французской революции, которая произошла двадцатью годами ранее. Все началось в 2029-м, когда инфлюенсер Хулиан Гомес рассказал в соцсетях, как в детстве подвергся сексуализированному насилию. Подписчики предложили обратиться в полицию, но там ему отказали в возбуждении уголовного дела из-за истечения срока давности. Тогда Хулиан решился на самосуд, убив своего насильника, за что получил тюремный срок. История вызвала шквал негодования у пользователей соцсетей, обвинявших судебную систему в несправедливости и неспособности защитить жертв преступлений.
После протестующие объявили так называемую Revenge Week, или Неделю мщения, в течение которой жертвы мстили своим агрессорам: убивали, насиловали, сжигали и выкладывали в соцсети процесс линчевания. Ситуация вышла из-под контроля, на улицах творился беспредел. Президент Франции бежал, а судебная система помиловала всех, кто совершал преступления в Неделю мщения. Так родилась новая концепция мироустройства: отныне все должно быть предельно прозрачным, причем буквально. Каждый мог получить доступ к персональным данным любого человека — от налоговых деклараций до результатов медицинских анализов. Все судебные процессы стали открытыми. В основе лежала не презумпция невиновности, а презумпция виновности. Приговор выносили пользователи соцсетей, которые голосовали в интернете.
Жандармерию заменили стражи безопасности, в обязанности которых входило объезжать районы на велосипеде без всякого оружия. Исчезли с улиц и камеры наблюдения за ненадобностью, ведь теперь за человеком следил не мнимый оруэлловский Большой Брат, а сотни глаз соседей.
Добровольное рабство
Но далеко не все были согласны с новой политикой Открытости. Те, кто побогаче, эмигрировали в США или соседнюю Бельгию. Остальные расселились в гетто на окраинах Парижа, где еще остались привычные нам дома из железобетона. Однако жителям таких районов никто не мог гарантировать безопасность: закон был ни над кем не властен, стражи безопасности туда не совались, а камеры внешнего наблюдения если и были где-то, то не всегда работали исправно, а чаще всего их и вовсе разбивали.
Например, в районе под названием Сверчки жили не только те, кто не был готов обменять свободу на безопасность, но и те, у кого просто не было денег, чтобы переехать в безопасный район. Одна из таких — Элен Дюберн. В прошлой жизни она работала в полиции и застала еще времена до Новой французской революции. Сейчас же ее перевели на административную работу в управление стражей безопасности. Элен живет с дочкой-подростком Тессой и мужем Давидом, правда, в браке уже давно наступил разлад. Каждый день Давид задерживается на работе, а Элен прекрасно понимает, что ее супруг явно ей изменяет. Все же семья решает переехать в прозрачный район, надеясь спасти брак.
Под бдительным взглядом соседей измены Давида прекращаются. Только вот жизнь Элен лучше не становится, превращаясь в стеклянный ад. Открытость не делает человека счастливее. Да, теперь муж не может ее ударить или откровенно изменять, но он находит другой способ пытки. Он ласково кладет свои руки ей на щеки и с улыбкой на лице говорит, как его тошнит от ее прикосновений.
Элен не может закричать, расплакаться или хоть как-то адекватно на такое отреагировать. Ведь сразу же прибегут соседи, и общественность будет разбираться в их семейных проблемах.
В этой сложной для Элен ситуации происходит немыслимое: в Пакстоне пропадают семейная пара и их сын-подросток. Главное, никто ничего не видел. Расследовать исчезновение семьи поручают Элен как одной из самых опытных представительниц стражей. Ассен вплетает детективную линию в свою антиутопию не случайно. Расследование постепенно обнажает все проблемы, которые скрываются за картинкой идеального мира. Ведь Открытость, как и любая утопическая ценность, может быть опасной.
Роман "Панорама" — очень похож на сценарий очередного эпизода сериала "Черное зеркало". Лилия Ассен откровенно заигрывает с перегибами в современном обществе. Но не выступает в роли морального камертона. Ведь у Открытости есть и свои плюсы, среди которых самый очевидный — минимальный уровень преступности. Но делает ли человека счастливым безопасность? Больше камер на улицах города — это благо для общества или слежка за гражданами? Или контроль над мессенджерами, соцсетями и средствами массовой информации?
Ассен говорит не только (даже не столько) о давлении со стороны государства. Писательница ставит под сомнение возможность общества как сознательной сущности решать собственные проблемы. В романе есть эпизод, когда 12-летнего Жюля Перетти, жителя района Сверчки, посадили в тюрьму за попытку поцеловать свою ровесницу. Тогда же пользователи соцсетей проголосовали за снижение возраста уголовной ответственности до 7 лет. И эти же пользователи приговорили мальчика (путем голосования в интернете) к семи годам тюремного заключения. Автор таким образом поднимает вопрос о том, насколько сильно отличается суд большинства от старой поломанной системы правосудия.
"Панорама" — это очень хорошо сконструированный роман. Здесь нет ни одной лишней детали и реплики. И то, что в начале может показаться ненужным углублением в подробности, отлично отрабатывается писательницей в конце книги. Флешбэки с описанием прошлых дел или событий только показывают глубину того, как низко может пасть человек в частности и человечество в целом. Можно перестроить весь мир, сделать его прозрачным, записывать каждый шаг, но это не защитит от зла. Тем более если на кону власть, деньги и собственная безопасность.